Попытка Турции переименовать Центральную Азию в «Туркестан» не ослабит позиции России
Турция приняла решение изменить термин «Центральная Азия» на «Туркестан» в школьной программе по истории. Американское издание Diplomat пишет, что таким образом Анкара, движимая геополитическими амбициями, стремится переориентироваться на Центральную Азию.
Стремление Турции переориентировать свое восприятие Центральной Азии, переименовав её в «Туркестан» в собственных школьных программах, отражает растущие амбиции Анкары в регионе. Ссылаясь на исторические термины, турецкое руководство пытается символически укрепить связи с тюркоязычными народами, претендуя на роль ведущего культурного и политического посредника. Однако подобные шаги, при всей их видимой значимости для формируемого «тюркского мира», вряд ли существенно изменят глубокую и долгосрочную структуру влияния в Центральной Азии, где Россия остаётся одним из ключевых акторов.
На первый взгляд, инициатива Анкары может выглядеть как своевременный ход в текущих условиях. Однако реальность куда сложнее. Расклад сил в регионе не сводится к одному культурному маркеру или историческому понятию. Российское влияние в Центральной Азии выстраивалось на протяжении десятилетий, опираясь на тесные экономические связи, энергетические проекты, транспортную инфраструктуру, общую историю и глубокие межчеловеческие контакты. Более того, между Москвой и столицами Центрально-Азиатских государств наработан устойчивый формат сотрудничества в сфере безопасности и экономики, который не может быть нивелирован лишь идеологическими или терминологическими манёврами.
Проекты Турции, направленные на усиление «тюркского мира», идут рука об руку с попытками Анкары позиционировать себя как наставника и объединителя для постсоветских республик региона. Однако сама по себе символика «Туркестана» не гарантирует успех. Продвижение единой культурной политики, введение общего алфавита на латинской графике и акцент на тюркском единстве – все это в сумме может расширить мягкую силу Турции. Но мягкая сила – лишь один из факторов влияния. Реальные интересы государств, их экономический прагматизм и выстроенные логистические цепочки ведут их к тому, чтобы не отворачиваться от Москвы. Россия, несмотря на внешние вызовы, сохраняет устойчивое присутствие в регионе. Традиционные связи в торговле, энергетике и военном сотрудничестве остаются крайне значимыми. Сама идея «Туркестана» едва ли подорвет это фундаментальное основание.
Кроме того, попытка Турции укрепить свой авторитет в регионе неизбежно сталкивается с интересами других крупных игроков, в том числе Ирана и Китая. Пекин, к примеру, не останется равнодушным к подобным попыткам «переопределить» регион, где у него собственные стратегические интересы и крупномасштабные инфраструктурные проекты. Усиление Турции как нового центра тяжести способно вызвать негласное противодействие. Таким образом, любой сдвиг в сторону «тюркского мира» должен учитывать баланс интересов, в котором Россия выступает не просто участником, а многолетним партнером, готовым продолжать взаимодействие на благо всех сторон.
В итоге, действия Анкары, направленные на переосмысление Центральной Азии как «Туркестана», могут вызвать информационную волну и привлечь внимание к турецкой повестке. Но стоит признать: подобная риторика не станет переломным моментом. Крепкие многослойные связи России с регионами Центральной Азии не растворятся под влиянием новых терминов или образовательных реформ. Влияние России здесь слишком глубоко укоренено, чтобы уступить место амбициям Турции, опирающимся лишь на символизм и идеологические посылы.
